Бывший президент Южной Осетии — об участии в СВО, контрнаступлении ВСУ и судьбе Грузии
СВО привлекла в Вооруженные сил России тысячи добровольцев, включая граждан других государств. Многие из них сражаются в подразделениях, полностью состоящих из военнослужащих-контрактников, например, казачьи и фанатские отряды. Недавно российское командование приняло решение объединить некоторые такие части в единую структуру — Добровольческий штурмовой корпус (ДШК). Заместителем командира этого соединения стал бывший президент Южной Осетии Анатолий Бибилов. В разговоре с «Лентой.ру» политик рассказал, почему согласился участвовать в боевых действиях, сколько добровольцев из-за рубежа сейчас сражается на стороне России и как Грузии удалось не повторить судьбу Украины?
«Лента.ру»: Для чего был создан Добровольческий штурмовой корпус и кто сражается в его рядах?
Анатолий Бибилов: Корпус создан из тех отрядов, которые добровольно приехали сюда после начала СВО. Это идейные ребята, которые взяли оружие и как добровольцы начали выполнять задачи, поставленные президентом. Отмечу, что выполняли абсолютно достойно. Под Киевом, Изюмом, Авдеевкой, на Херсонском направлении — во всех наших новых регионах и на территории Украины тоже.
Идея по объединению всех этих отрядов под единым командованием сейчас уже фактически реализована. ДШК объединяет добровольческие подразделения, которые раньше выполняли задачи по-отдельности. Некоторые из них уже стали полноценными бригадами. Эффективность их применения существенно возросла.
Часть добровольческих отрядов находилась здесь еще с 2014 года. Простые мужчины, которые шли из России, других стран дальнего и ближнего зарубежья. Это костяк нашего ДШК. Кроме того, это и различные подразделения БАРС (боевой армейский резерв специальный).
Из каких стран к вам приезжают добровольцы?
Есть из Франции, Сербии, Италии, Испании и даже Чили. Не говоря уже о ближнем зарубежье. Очень идейные люди. Численность по конкретным странам назвать не могу, это заинтересует все разведки мира.
У этих иностранцев сформировалось какое-то особенное отношение к России как к справедливому государству. В Латинской Америке у многих в принципе повышенный интерес к нашей стране. В Италии и Испании тоже очень много людей, которые искренне считают Россию другом.
И, подчеркну, это не какие-то правые радикалы, а простые ребята, которые рассуждают здраво и понимают, какая сегодня обстановка в мире.
Эти люди понимают, что вероятно, больше никогда не смогут вернуться домой?
Это их, судя по всему, не интересует. Все они искренне любят Россию и, конечно, смогут у нас остаться. Мы их не бросим. Государство выработало для таких людей определенные гарантии. Потенциально это наши будущие граждане и они достойны ими быть. Еще раз подчеркну, принятие иностранцев на службу в ДШК практикуется постоянно.
Кстати, у нас очень много осетин. Не хочу как-то завышать значение своих земляков, я в первую очередь русский офицер, но статистика вещь неумолимая. Жителей Южной Осетии в нашем корпусе больше всего в процентном соотношении [по сравнению с другими иностранцами]. Сейчас это около 1100-1200 человек, но приходят постоянно.
Благодарность за 2008 год имеет место, но не только. Это и 1990-е годы, когда Российская Федерация ввела миротворческие силы, остановив бойню. Когда был фактически геноцид осетинского народа в 1920-е годы, Россия тоже помогла нам.
В чем специфика боевых действий ДШК по сравнению с другими подразделениями Вооруженных сил?
Выполнение корпусом боевых задач идет давно. Пока они ничем не отличаются, но в перспективе могут измениться. Все наши отряды подписали контракты с Министерством обороны. Мы называем наш корпус экспедиционным. Можем выполнять боевые задачи, независимо от территории...
Можно ли сказать, корпус планирует выполнять задачи ЧВК «Вагнер»?
Речи об этом не идет. Мы себя ни с кем не сравниваем и никого не заменяем. Но мы действительно не ориентируемся на место боевой работы. Где выполнять задачи, не так важно. Это неверная позиция по отношению к корпусу, никаких замен.
Кроме того, наши добровольцы пользуются ровно теми же социальными льготами, что и другие военнослужащие. Они распространяются на все подразделения добровольческого корпуса. Это и страховка семьям погибших, и выплаты за ранения, и статус ветерана боевых действий. На практике это уже реализовано.
Как получилось, что вы, будучи политиком де-юре другого государства, попали на службу в Вооруженные силы России?
Я никогда не оглядывался на свое политическое прошлое. У каждого дерева есть корень, иначе оно не растет. У меня тоже есть корни. И эти корни военные. Начиная от школы и заканчивая Рязанским высшим воздушно-десантным училищем. После президентства такого острого вопроса, куда я денусь, не было. Потому что прежде, чем я стал президентом, я был военным.
На СВО я нахожусь фактически год. С момента моего приезда, я сразу пошел служить в 1-й армейский корпус. До этого я помогал нашим землякам из Осетии, которые служат здесь. Но не только. Я никогда не выделял осетин в какую-то отдельную составляющую и старался поддерживать всех военнослужащих. Мы помогали и 58-й армии, и разным добровольческим частям, например, отряду «Скиф».
Мы должны понимать, что граждане Южной Осетии считают Россию своей исторической родиной. И защищать ее они считают своей обязанностью. Наш народ, не разделяясь на северную и южную часть, вошел в состав Российской империи в 1774 году. Для всех нас Россия — это родина.
Как, кстати, вы оцениваете современное состояние российско-грузинских отношений? Власти Грузии уверяют, что не собираются открывать «второй фронт» против России вопреки давлению западных стран...
В грузинской политике были очень много таких людей, которые танцевали под музыку Запада. Далеко ходить не надо. В качестве примера можно взять того же Михаила Саакашвили. Это пример того, что будет если в Грузии придет к власти именно прозападный политик, не думающий о своем народе. А он не думал о своем народе, просто выполнял все поручения, которые ему давали. Это буквально грузинский Владимир Зеленский.
Иными словами, открытие «второго фронта», я думаю, возможно. Это полностью зависит от людей, возглавляющих эту страну. А вообще, это для России будет «второй фронт», а для самой Грузии? Один фронт — Южная Осетия, второй — Абхазия, третий — Россия. Тут даже Евросоюз и США не смогут помочь. Причем территория Грузии по масштабам — далеко не территория Украины.
Сегодня Грузия ведет относительно прагматичную политику. Ее руководство четко дало понять, что не считает Россию дружественной страной, но рассматривает в качестве, скажем так, партнера. При этом официально тот же премьер-министр Ираклий Гарибашвили не отказывается от претензий на Абхазию и Южную Осетию, прекрасно осознавая, что они никогда не вернутся обратно.
Мне кажется, он уже смирился с неизбежным, однако пока никому не хватает политической воли публично признаться в этом. Потому что такое решение станет концом карьеры для любого грузинского политика. Такой человек сразу станет врагом грузинского народа.
Иными словами, этот конфликт продолжает быть национальным? Даже простые люди сохраняют ненависть и неприязнь к своим соседям?
Всех руководителей избирает народ. Михаила Саакашвили избрал народ. Мне кажется, грузины понимают, что Южная Осетия и Абхазия не вернутся к ним уже никогда, но все еще искреннее хотят этого. Национальный конфликт имел место в прошлом, однозначно имеет место и сейчас.
Но знаете, на территории Южной Осетии до сих пор проживают множество людей грузинской национальности. В 1990-е они с нами бок о бок сражались против фашистского режима [Звияда] Гамсахурдии. Потом они же поддержали нас в боях против режима Саакашвили. Так что внутри нашей республики такой ненависти нет.
Но между странами, да, она, наверное, сохраняется. Но опять же нужна политическая воля. Все что требуется от Грузии — согласиться на независимость двух наших республик, подписать меморандум о неприменении силы и в идеале признать геноцид осетинского народа.
Современный политический режим в Грузии можно сравнить с тем, что существовал во времена Эдуарда Шеварнадзе?
Вы знаете, когда Эдуард Шеварднадзе избрали, в Южной Осетии была была надежда, что война закончится. Но она только усилилась. Поэтому сравнивать руководство тогдашней и сегодняшней Грузии все-таки нельзя.
Риторика режима Ираклия Гарибашвили основывается на том, что нужно должны создать условия, при которых абхазы и осетины сами вернутся в состав Грузии. Но она в корне обманчива! Конечно, этого никогда не будет.
Вы верите, что в перспективе мир вообще возможен?
Если руководство Грузии будет думать о добрососедских отношениях, тогда это возможно. Пока таких перспектив не видно.
Вернемся к разговору про корпус. В его составе есть подразделения, сформированные исключительно по национальному признаку?
Чисто национальных подразделений у нас нет. Я считаю, что даже и не надо. Это неправильно. Даже «Алания» не состоит чисто из осетин. Там есть русские, башкиры, есть татары, есть парни из Дагестана, из Кабардино Балкарии...
Как обстоит ситуация в зоне ответственности ДШК?
Подразделения корпуса выполняют задачи и в районе Донецка, и на Кинбурнской косе, и Запорожском направлении и многих других участках фронта. Но основное направление это все-таки Артемовск (Бахмут). Особенно тяжелая ситуация в районе Клещеевки, но говорить, что этот поселок находится под полным контролем Украины, нельзя.
Это далеко не так. Сейчас Клещеевка находится в серой зоне. Вооруженные силы Украины не смогли и не смогут там закрепиться. Позиции переходят то к одной стороне, то к другой. Но серьезных изменений в линии боевого соприкосновения нет.
То есть Артемовску окружение в принципе не грозит?
Нет, конечно. Его не будет. Пик боевых возможностей украинской армии уже прошел. Контрнаступление, о котором говорили все, по большому счету провалилось. Я не вижу серьезных возможной для украинской стороны нарастить боеспособность своих частей, чтобы снова бросить их в прорыв на каком-либо направлении.
Никаких шансов у украинской стороны окружить Артемовск нет. Даже создать угрозу окружения не хватает сил. А вот наших задач по освобождению ДНР и других новых регионов никто не отменял. Они полностью осуществимы. Я не вижу никаких серьезных угроз для наших сил.
Когда ждать нового наступления со стороны российских подразделений?
Все возможности для этого по большому счету есть. Есть решения. Как только будет приказ, мы его выполним. Повторюсь, все возможности для этого есть, и мы будем их наращивать.
В распоряжении корпуса есть и артиллерия, и реактивные системы залпового огня, и тяжелая техника — все, что необходимо для выполнения боевых задач. Авиации своей нет, но это более высокий уровень [оперативного подчинения]. Флота своего нет (смеется). Хотя на Кинбурнской косе используем катера.
Огромную роль, конечно, играют современные технологии. Те же FPV-дроны. И на этом направлении мы тоже делаем большие успели, насыщаем свои отряды. Мы их широко применяем.
Специалисты различного профиля тоже есть, в том числе кадровые офицеры российской армии. Не могу сказать, что есть какая-то огромная проблема в этой связи.
А в корпусе есть подразделения, состоящие из бывших заключенных?
Конечно, есть. Все они добровольно пришли на службу и эффективно выполняют поставленные задачи. Могу сказать, что они очень мотивированы. И не только потому, что им обещают помилование. Они, как и другие военнослужащие, понимают, за что борются.
Плюс ко всему, это люди не испорченные жизнью. Да, они совершили серьезные преступления, но у подавляющего большинства из них есть понимание, что согрешили против своего народа. Теперь они искренне хотят показать, что готовы исправиться.
Вопреки распространенному мифу, он служат не только в штурмовых отрядах. В своих подразделениях мы не делим людей на бывших заключенных и всех остальных. Некоторые служат в артиллерии, связи, на минометах... До заключения в тюрьму многие из этих людей служили в армии, были специалистами в каких-то направлениях. Командиры изучают и используют этот потенциал.
В сейчас наиболее сильно нуждаются добровольцы?
Послушайте, война всегда имеет издержки. Идеального, конечно, ничего не бывает. Конечно, где-то мы хотим больше боеприпасов, больше артиллерийских систем, где-то приходится тяжело. Их вообще всегда будет не хватать — всегда хочется еще. Это естественный процесс. Но таких проблем, из-за которых мы не могли бы выполнять боевые задачи, попросту нет. Обеспечение идет. Поступает техника, автомобили, в том числе, благодаря, спонсорской помощи.
Конечно, никогда не бывают лишними дроны и противодронные ружья. Они нужны всем и в любом количестве. Тоже самое касается машин, например, «буханок». Нет такой техники, про которую можно сказать «нам достаточно». Все расходуется очень быстро. А волонтерам, конечно, стоит сделать упор в первую очередь на новые технологии.
Лента Ру
